Зарубежные СМИ о России, 11 августа 2011
Еженедельник Der Spiegel продолжает серию публикаций, которая призвана развенчать миф о Михаиле Горбачеве. Центральный вопрос статьи формулируется следующим образом: кем был и кем является Михаил Сергеевич Горбачев в действительности?
Автором легенды (а это именно легенда, подчеркивают авторы статьи) о коммунисте-реформаторе, возможно, является однокашник Горбачева, Зденек Млынар. В его изложении арест деда-кулака повлиял на будущего генсека таким образом, что у него еще в молодости появились замыслы реформ и он коренным образом перестроил сельское хозяйство в родном Ставрополье. Воспоминаниям Млынара авторы статьи противопоставляют биографическую книгу Роя Медведева, согласно которой до 1985 года биография Горбачева была “исключительно бедна событиями”, а в его выступлениях этого периода невозможно найти “ни одной оригинальной идеи, которую можно было бы процитировать”. Горбачев был “обходителен” со столичной элитой, которая отдыхала на кавказских курортах; перебравшись в Москву, вел себя по-прежнему “осмотрительно и лояльно”; а попаданием в кресло генсека обязан “своему возрасту и совершенно нетипичному для партийных кругов красноречию”.
В 1986 году Горбачев побывал в Тольятти, где его глазам предстала картина ужасающего упадка и тотального дефицита. Он лично пообщался с обывателями: “Чтобы кремлевский вождь не только свободно говорил с народом, но еще с ним и дискутировал – такого не было с двадцатых годов, со времен Ленина”, – отмечают Неф и Шепп, цитируя советника Горбачева по внешнеполитическим делам Анатолия Черняева: “Наконец-то у нас появился вождь, который намерен стронуть с места заехавшую в грязь телегу, который идет на риск”. Однако уже одно из первых начинаний Горбачева – антиалкогольная кампания – потерпело полный провал. “Столь же катастрофические последствия” имела и кампания против “нетрудовых доходов”. “Вместо того чтобы простимулировать торговлю и сельское хозяйство, наполнить магазины товарами и поднять зарплаты врачам и учителям, хозяин Кремля пропагандировал стратегию “ускорения” – поэтому в стране форсированными темпами шли масштабные коммунистические стройки… тогда как большая часть населения жила в нищете”, – говорится в статье. Два года спустя после начала перестройки в условиях падения цен на нефть начинается крупнейшее в Советском Союзе стачечное движение, которое продлится до самого распада страны.
Был ли Горбачев более прозорлив во внешней политике? На этот вопрос авторы статьи отвечают отрицательно. Внешнюю политику Горбачев проводил “с внутриполитическим расчетом”, однако “иногда не был в состоянии предвидеть последствия своих шагов”. За “внешнеполитический галоп” среди консерваторов на родине он прослыл “изменником”. Пар, который Горбачев стал выпускать из советского котла, по большей части бил ему прямо в лицо. Советский лидер недооценил степень неприятия советской системы в обществе, был вынужден “маневрировать, лавировать и тянуть время”. “Соглашатель до мозга костей”, он боялся принимать непопулярные решения и потому подвергался критике и справа, и слева. Черняев в этот период пишет, что “М.С. допускает одну тактическую ошибку за другой”, “недооценил нравственный потенциал оппозиции”, “начинает терять влияние в стране”, “играет двойную роль: за рубежом он один, здесь другой. Там здравый смысл, здесь инстинкт страха”. Сам Горбачев “чувствует, что его чары рассеиваются”. Из КГБ в качестве предостережения пересылают письма “трудящихся”, в которых его называют слугой империалистов. “Он был боязлив… щедр на слова, но не на дела”. Глава канцелярии сравнивал Горбачева с “бенгальским огнем: множество искр, запах, но огонь прогорает, так ничего и не воспламенив”.
“Был ли он лишь жертвой или все же и виновником” путча 1991 года? Бывший министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе, по его словам, “не может поверить, что Горбачев ничего не знал”. Став политическим пенсионером, он летает в Вашингтон, Берлин и Лондон в таком напряженном режиме, “будто до сих пор является лидером сверхдержавы”. При этом в России он исключен из публичной жизни, Ельцин “всеми доступными средствами причиняет предшественнику неприятности” – в частности, несмотря на огромную инфляцию, не повышает ему содержание. Горбачев, в свою очередь, по-прежнему “настолько ненавидит своего преемника, что публично сравнивает его со Сталиным”. По мнению авторов статьи, в Ельцине он не любил именно те качества, которые отсутствовали у него, зато в изобилии имелись у Ельцина: любовь к риску, умение быстро принимать решения и бескомпромиссность – все то, за что русские считали первого президента России “мужиком”.
Авторы публикации отмечают у Горбачева “манию величия”: в начале 1996 года, приехав на малую родину, в Привольное, он сравнил свой путь с крестным путем Христа на Голгофу. Сообщается, что на подмосковной даче Горбачева, куда вхожи лишь немногие друзья политика, есть картина художника Андрея Мягкова, на которой хозяин дома изображен тенью Христа. На правой руке Спасителя – кровоточащее горбачевское родимое пятно.
В последних числах июля этого года Горбачев предстал немецким журналистам “стариком бодрым, готовым к бою, ироничным. Или все же не стариком? Он впервые заговорил об ошибках, допущенных им на посту советского вождя, о своих тогдашних сомнениях, о своей усталости… Горбачев был слишком слаб для сражений тех лет”. По его мнению, Советский Союз “можно было бы реформировать, если бы у руля стоял кто-нибудь более сильный”. По мнению политолога Лилии Шевцовой, Горбачев оставил после себя “новый мир”, и “не его вина, что мы не научились в нем жить… Что мы, русские, его игнорируем, выставляет в дурном свете нас. Не его”. По поводу ненависти, которую к нему до сих пор испытывают некоторые соотечественники, Горбачев сказал Der Spiegel следующее: “Чтобы обо мне заговорили хорошо, мне нужно сначала умереть”.
Также по теме: Бумаги Горбачева (Der Spiegel); Источник: Der Spiegel.