27 июля исполняется сто лет со дня рождения легендарного советского разведчика, Героя Советского Союза Николая Ивановича Кузнецова, о подвигах которого современная молодежь мало что знает. Это мягко и деликатно говоря…
Пользуясь словами А. Блока, «главным движителем», обязавшим меня написать о Кузнецове, стали два обстоятель-ства. Во-первых, это серьезные проблемы с патриотическим воспитанием молодежи в нашем обществе, а во-вторых, я длительное время был дружен с героической соратницей Николая Ивановича — Валентиной Константиновной Довгер, которая много интересного рассказывала о нем и его подвигах.
К слову, я был инициатором установки мемориальной доски на доме, где жила В. Довгер, от управления КГБ провожал её в последний путь с почетным караулом и являюсь автором-составителем книги о ней, выдержавшей уже два издания.
Способностями обладал уникальными
Родился Николай Иванович Кузнецов 27 июля 1911 года в деревне Зырянка ныне Талицкого района Свердловской области в многодетной крестьянской семье. В юношеские годы ему пришлось пережить разные зигзаги и перекосы времени: по ложному доносу исключали из комсомола и лесного техникума. Однако на власть не озлобился и в Коми-Пермяцком округе уже принимает личное участие в коллективизации, подвергается нападению кулаков.
На его бесстрашное и находчивое поведение в трудных ситуациях и незаурядные лингвистические способности — к этому времени он уже владел польским, украинским, немецким, коми и эсперанто — обратили внимание местные чекисты и привлекли к негласному сотрудничеству. А вскоре он уже вместе с чекистами принимает участие в операциях по ликвидации в лесах бандитских групп.
В 1932 году переезжает в Свердловск, где поступает на заочное отделение индустриального института, а в мае 1935 года по инициативе чекистов переходит работать на «Уралмашзавод», где принимает активное участие в разработке иностранных специалистов.
Весной 1938 года, находясь на территории Коми АССР, имел общение с наркомом НКВД Коми Михаилом Журавлёвым, который по достоинству оценил способности Кузнецова к перевоплощению и языкам, позвонил своему коллеге — работнику центрального аппарата с предложением взять Николая на работу в Москву.
О работе Н.И. Кузнецова в столице можно написать целую книгу. Здесь (по легенде и по документам) он становится немцем Рудольфом Шмидтом, «фолькс-дойче», активно знакомится с иностранными дипломатами и входит в их среду. С его помощью был завербован советник дипломатической миссии Словакии в СССР Крно, один из наиболее активных источников информации весьма опытного и опасного резидента германской разведки Эрнста Кестринга, находившегося в нашей стране в ранге военного атташе.
С помощью Кузнецова успешно осуществлено проникновение в квартиру военно-морского атташе Германии в СССР Баумбаха, где удачно был вскрыт сейф и пересняты секретные документы. Принимал участие и в других острых чекистских операциях.
Все эти годы он продолжал совершенствовать свои знания по немецкому языку, в результате овладел шестью немецкими диалектами, что неоднократно выручало его потом при общении с немецкими офицерами: если в ходе беседы он улавливал, что его собеседник, скажем, баварец, то он о себе уже рассказывал легенду, по которой «родился и жил» в другой земле, подальше от Баварии.
Стал рукой возмездия
Когда началась Великая Отечественная, Николай Иванович проходит специальную подготовку в подразделении «Т» НКВД («Террор») для работы в тылу противника. А зимой 1942 года временно был переведен в лагерь для немецких военнопленных, чтобы лучше, в деталях (ведь «чёрт кроется в деталях») изучить быт, нравы и порядки в гитлеровской армии. И летом под фамилией Грачёв он забрасывается под Ровно, в партизанский лагерь «Победители» — в отряд специального назначения, руководимый чекистом
Д. Медведевым, позднее ставшим Героем Советского Союза.
Именно здесь Кузнецов начинает выполнять поставленные перед ним задачи под личиной немецкого офицера — обер-лейтенанта Пауля Зиберта.
Его ближайшей помощницей становится юная Валентина Довгер, выступавшая под легендой немки-«фольксдойче», невесты Зиберта: незадолго до появления в отряде Медведева у неё за связь с партизанами зверски был убит отец.
Долго можно описывать акции возмездия, успешно совершенные Н.И. Кузнецовым. На его счету убийство девяти видных чинов гитлеровской администрации, действовавшей на оккупированной территории. Среди них — верховный судья оккупированной Украины обер-фюрер Альфред Функ, генерал Ильген, прибывший на Украину с задачей разработки плана по ликвидации партизанских соединений. Заместитель руководителя управления администрации рейхскомиссариата Даргель при покушении тяжело ранен, лишился обеих ног и был вывезен в Германию.
По рассказам В. Довгер, Николай Иванович тяжело переживал свои неудачи по уничтожению рейсхкомиссара Украины Эриха Коха и имперского министра по делам оккупированных территорий Альфреда Розенберга.
У Кузнецова были три попытки уничтожения Коха, но все они сорвались. Особенно драматичной была третья попытка — убить Коха в его кабинете. Николай Иванович с большим трудом добивался личного приема у рейхскомиссара вместе со своей «невестой» для получения разрешения на женитьбу на девушке-«фольксдойче», отца которой «убили жестокие партизаны», с последующим вывозом её в Германию. В приемной у Николая Ивановича изъяли табельное оружие и тщательно обыскали. Пистолет, замаскированный в рукаве, не обнаружили.
Валентина Константиновна оставалась в приемной и, по её словам, находилась на грани потери сознания в ожидании выстрела. Но охрана Коха была такова, что никаких шансов на успех не было: телохранители внимательно следили за каждым движением рук разведчика. И когда Николай Иванович вышел из кабинета Коха, Валентина Константиновна чуть не упала в обморок.
— Если бы Николай Иванович вовремя меня не подхватил, то я, наверное, лежала бы на полу без сознания, — рассказывала Валентина Константиновна.
Такое у неё было нервное напряжение…
Николай Иванович тут же её «успокоил», громко объявив, что «добро» на брак с ней и совместный выезд в фатерлянд от Коха получено.
Готовность жертвовать собой
На эту операцию, как и на все другие, по словам В. Довгер, они шли, четко осознавая, что она может стать последней для них, то есть шли готовыми пожертвовать собой ради свободы и независимо-сти Родины.
Сейчас иногда можно услышать от антисоветчиков, что за террористические акты Кузнецова приходилось платить жизнями сотен ни в чем не повинных граждан. Я же думаю, что этими актами возмездия, во-первых, создавали животный страх у оккупантов, под ногами которых, образно говоря, горела земля, а во-вторых, поддерживался и поднимался боевой патриотический дух населения, которое видело, что в стране есть мощное партизанское движение.
А о том, что партизаны тоже имели право и вынуждены были действовать в ряде случаев не в белых перчатках, говорят и традиции партизанской борьбы нашего народа с захватчиками.
Вот что писал Л.Н. Толстой о партизанской войне 1812 года: «Дубина народной войны поднималась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всё нашествие. И благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилу поступали другие в подобных случаях, с простотой и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувства оскорбления и мести не заменятся прозрением и жалостью». Думается, в комментариях эта мысль гения не нуждается.
Эту же идею мести оккупантам любыми средствами очень точно выразил и мой любимый поэт М. Светлов в стихотворении «Итальянец»: «Я не дам свою родину вывезти / За простор чужеземных морей! / Я стреляю — и нет справедливости / Справедливее пули моей!»
Оказывается, в жизни народа могут быть такие критические моменты, когда справедливость утверждает только пулей, и никакие лицемерные интеллигентские стеснения по поводу жестокости борьбы с врагом не поколеблют эту истину…
Кроме актов возмездия, Николаю Ивановичу Кузнецову удалось добыть исключительно ценную для нашей страны разведывательную информацию.
Он был первым советским разведчиком, сообщившим о готовящемся покушении германских спецслужб на участников Тегеранской конференции. Можно только предполагать, в каком нежелательном для нас направлении могло пойти развитие событий в случае физического уничтожения И.В. Сталина, президента США Рузвельта и премьера Англии Черчилля…
Николай Иванович также в числе первых сообщил о планах гитлеровского командования добиться реванша за поражение под Сталинградом битвой на Курской дуге.
Ему удалось заполучить точные координаты тщательно скрываемого спецслужбами Германии гитлеровского бункера под Винницей.
Николай Иванович Кузнецов был убит украинскими националистами 9 марта 1944 года под Львовом, куда был направлен со специальным заданием, а 5 ноября того же года за исключительные храбрость и мужество при выполнении заданий командования он был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Кроме того, он ещё награжден орденом Ленина.
Недобитые бандеровцы в своей звериной злобе к «москалям» грубо надругались над его памятью — они демонтировали памятники ему во Львове и Гродно, однако патриотам удалось львовский памятник и прах героя вывезти на Урал.
Его любовь к Родине поистине беспредельна
В.К. Довгер рассказывала, что в жизни Николай Иванович был человеком простым, скромным, общительным, очень пунктуальным и обязательным. Они нередко вместе разрабатывали план очередной операции, проигрывали ситуацию на карте, просчитывая каждый шаг возможного отступления и спасения.
— Это был талантливый актер, одаренный даром перевоплощения и исключительным обаянием, что позволяло ему легко устанавливать нужные контакты и входить в доверие интересующих его лиц, — говорила она.
А на встречах с молодежью, которые я организовывал, Валентине Константиновне постоянно задавали один и тот же вопрос:
— Что вами двигало в этой смертельной борьбе?
И она неизменно отвечала: «Только любовь к Родине и ненависть к фашистам. Мы неоднократно шли на операцию с сознанием, что, возможно, обратной дороги уже не будет».
О степени любви к Родине и преданности ей в полной мере может свидетельствовать письмо Николая Ивановича младшему брату Виктору, отправленное накануне его вылета в отряд Д. Медведева. Вот оно:
«Дорогой братец Витя!
Я все ещё в Москве, но в ближайшие дни отправляюсь на фронт. Лечу на самолете.
Витя, ты мой любимый брат и боевой товарищ, поэтому я хочу быть с тобой откровенным перед отправкой на выполнение боевого задания.
Война за освобождение нашей Родины от фашистской нечисти требует жертв. Неизбежно приходится пролить много своей крови, чтобы наша любимая Отчизна цвела и развивалась и чтобы наш народ жил свободно… Я хочу тебе откровенно сказать, что очень мало шансов на то, чтобы я вернулся живым. Почти сто процентов за то, что придется пойти на самопожертвование. И я совершенно спокойно и сознательно иду на это, так как глубоко осознаю, что отдаю жизнь за святое, правое дело, за настоящее и будущее нашей Родины.
Мы уничтожим фашизм, мы спасем Отечество. Нас вечно будет помнить Россия, счастливые дети будут петь песни о нас, и матери с благодарностью и благословением будут рассказывать детям о том, как в 1942 году мы отдали жизнь за счастье нашей горячо любимой Отчизны. Нас будут чтить освобожденные народы Европы…
Разве может остановить меня, русского человека, большевика и сталинца, страх перед смертью? Нет, никогда наша земля не будет под рабской кабалой фашистов… Храни это письмо на память, что мстить — наш лозунг… Чтобы в веках их потомки наказывали своим внукам не совать своей подлой морды в Россию…
Будь всегда верен Сталину и его партии — только он обеспечит могущество и процветание нашей Родины. Только он и наша сталинская партия, и никто больше. Эта истина абсолютно доказана…
Твой брат Николай…»
Для людей старшего поколения, переживших войну, в этом письме нет ничего неискреннего, показушного и сверхъестественного: абсолютное большинство молодежи тех лет придерживалось именно таких взглядов и убеждений. Это ведь сейчас многие допризывники под любым предлогом стремятся «откосить» от армии, а с началом той войны в моем Воронеже юноши и девушки допризывного возраста с вечера занимали очереди перед военкоматами, зданием управления НКВД и разведцентра, чтобы утром добровольно попроситься на фронт, в партизаны, в разведывательно-диверсионные отряды.
В обществе, где мерилом всех ценностей стал «капитал — его препохабие», о патриотизме стало даже «немодно» говорить. Это — национальная трагедия!
Родина у нас одна, и она нуждается в настоящих патриотах, подобных Николаю Ивановичу Кузнецову.
Будь моя воля, я предложил бы это письмо отпечатать крупным шрифтом и повесить во всех классах российских школ, чтобы юноши и девушки знали его текст наизусть — эту по существу предсмертную клятву русского, советского патриота своей Родины.
Ведь многие из нас, людей старшего поколения, до сих пор помнят слова торжественной клятвы, которую мы давали, вступая в пионеры. Мы клялись любить Родину и в жизни творить только добро. Думаю, что большинство из нас словами этой клятвы руководствовались всю жизнь.
Я на личном примере глубоко убежден в том, что одной из наиболее эффективных форм патриотического воспитания молодежи является воспитание на героических, патриотических примерах старших поколений. Вот на примере Н.И.Кузнецова можно и нужно воспитывать смелых, храбрых и преданных своей Родине молодых людей, ибо без них на безоблачное существование России рассчитывать не приходится.
